[fanfiction]

[ohsohotandlovely]

Автор: Jasper Ann
Жанр: драббл
Пэйринг: Тики | Лави
Рейтинг: PG-13
Отказ: персонажи не мои
От автора: исполнения заявок с 1-s D.Gray-Man

"Пересечения и параллели", 1234

"Пересечения и параллели", 1234

**

Про опасных безумных животных знаете, что говорят? Помимо "пристрелить немедленно"? Последнее – для радикалов. А бывают другие люди, которые смотрят глубже, дальше, или миролюбием хроническим страдают, или инстинкта самосохранения лишены. И говорят они другое. Что-то вроде: "Пусть живут и здравствуют, но подальше от меня". На такой далёкой параллельной линии, до которой и захочешь – не дотянешься. И не знаешь даже, от чего защищаешься – от смертельной хватки зверя, или от зовущего взгляда нечеловеческих золотистых глаз.

Лави лежит в снегу, и всю поверхность сетчатки занимает проекция чёрно-синего неба. Ему почти смешно, когда он думает: боже, а ведь всё началось с жажды. Пить вечером, после того, как весь день прошлялся по ближайшим лесам-полям, хотелось нестерпимо, до боли в горле и покалывании на губах. Лави искал осколок Чистой Силы. Потом он искал воду. Он искал воду, а нашёл Тики, того самого опасного-безумного зверя.

Из Лави просто никудышная ищейка.

Этот мажор ошивался в деревне и явно не собирался в ближайшее время пачкать свой идеально подогнанный костюм, проверяя сказочные слухи о серебряном клёне, который растёт в центре северного болота.

Кажется, он всё-таки посмеивается, потому что невидимый Тики откуда-то справа, совсем близко, с любопытством интересуется:

- Что забавного, мальчик? – и этот его голос, тоже смешливый и непринуждённый. Снег под шагами жалобно скулит, лучи ледяных кристаллов ломаются, и Лави очень не нравится мысль о том, что, похоже, его сейчас тоже сломают. Он пытается встать.

- Я думал о твоём костюме.

- О моём костюме? – переспрашивает Тики. Его тон становится немного удивлённым и почти заинтригованным. – Что с ним не так? – обиженно осведомляется он. Садится рядом. Касается кончиками пальцев Лави – становится теплее из-за взвывшего в крови адреналина. Конечно, у Книжников по определению нет сердца, но столь же очевидно, что, когда об этом говорят, то имеют в виду некий метафорический смысл. Биология-то одна.

- Я думал… - повторяет Лави, стараясь не трепыхаться под прикосновением полузадушенным щенком, - Что ты, наверное, не хочешь пачкать такую классную вещицу. А кровь о-очень тяжело счистить. Поэтому… ну, может быть… отпустишь?

Ему всё же удаётся немного приподняться. Глаза Тики в полумраке мерцают задумчиво и странно весело.

Чёртов садист.

- Плохой тон для мольбы о пощаде, - и Лави хочется возмутиться: ну-ну, разбежался. Кто тут ещё "молит"? Это так… наивная просьба. Новый Год ведь, время чудес, и вообще. Но он молчит, с внутренней дрожью наблюдая, как Тики терпеливо распутывает вязь пуговиц на форменной одежде.

Лави кусает губы.

- Заберёшь? – не может справиться с отчаянием он, одновременно пытаясь собраться для нового раунда. Глупо было тащить с собой Чистую Силу. Думал, во внутренний карман забросит – и нормально. А не вышло. Только куда же ещё её девать? Не в гостинице оставить ведь.

- Пока не знаю, - тянет Тики. И смотрит почему-то не на пульсирующую от страха бледно-зелёную искорку в своей ладони, а в расширенные зрачки Лави. – Она жжётся, - объясняет он легкомысленно, словно жалуясь на не слишком значимую, но доставляющую некоторые неприятности проблему.

- Пфф. Потому что ты - злобный кровавый психопат с чёрной душонкой, а это – чистое божье создание. Чего неясно-то?

Тики хмыкает, откидывает свободной рукой тёмные волосы со лба. Лави видит его улыбку и думает о балах, королевских дворцах и сотнях очарованных девушек.

- Мальчик, твой язык может довести тебя до беды. Не боишься? - вполне дружелюбно предупреждает Тики. И Лави, по правде, не видит смысла притворяться:

- Боюсь. Но пока я жив, и, мне кажется, не в последнюю очередь благодаря своей болтовне. А ещё я подумал, что мы как-то подозрительно часто стали с тобой пересекаться. Месяц назад ты мне сказал, что у тебя срочные дела и поэтому, видите ли, не успеваешь меня убить. Кстати, извини за бурную реакцию – просто днём раньше я выяснил, что двое моих лучших друзей уже полгода как спят друг с другом, поэтому я чувствовал себя немного… брошенным, а тут ещё и смертельный враг настолько тебя не уважает, что… Ну, ты же понимаешь?

Тики непроизвольно склонил голову, осматривая свой бок. Не то, чтобы та стая слитых из магмы и солнечного жара змей доставила ему большие неудобства, но воспоминания были не самыми приятными.

Лави нёсся дальше:

- Две недели назад ты заявил, что тебе лень! "Лень"! Я не знаю. Честно. Я действительно не знаю. Я должен быть благодарен судьбе, Богу и всем остальным высшим инстанциям, но, чёрт, меня ещё никогда так не оскорбляли. Ну разве что Комуи. Когда с высоты своего очередного механического переростка оглашал приговор за то, что я, по его мнению, хочу сделать с Линали. Да у меня не то, что планы, - даже фантазии не столь красочные, как он расписал! Когда я встретил тебя восемь дней назад, ты просто свалил без всяких объяснений. По-моему, у меня есть хорошие основания не воспринимать тебя как своего потенциального убийцу.

- Но в первый раз меня позвал Тысячелетний. Во второй перед твоим появлением я убил троих и мне действительно лень было возиться с тобой, - Тики сделал одно быстрое движение рукой, отбросив молот, к которому Лави тихо и осторожно маневрировал, подальше. – Мне не хотелось ранить твои чувства, мальчик.

- А в третий раз?

- На этот счёт я пока не придумал подходящей причины.

- Странный ты, Ной. Если не собираешься меня убивать, отдай мою добычу. Я пару раз чуть не захлебнулся, пока добрался до этого клёна. Там льда совсем нет. Я имею право…

Замирает, почувствовав прикосновение к волосам. Делает нерешительную попытку отодвинуться, но хватка становится сильнее.

- Не думаю, что убью тебя. Если ты не попросишь.

- Что-то типа "да, детка, да, сделай мне больно"? Не дождёшься! – отозвался Лави, фыркнув. – Отцепись от моей гривы, у тебя своя есть.

- Ты всегда такой, или обнаглел от страха? – прищуривается Тики. Посмеивается тихо. Хочет дёрнуть прядь, но потом пропадает желание. Оставляет в покое.

- Я в обычном-то состоянии за словом в карман не лезу, а сейчас ещё и кровь кипит. Заткнуть меня невозможно, - дёргает плечом Лави. Упирается в землю рукой – она уходит на четверть под снег, пока не удаётся найти твёрдую поверхность.

Искоса поглядывая на Ноя, перекатывается в сторону. Ему не мешают.

- Я тебя почти двадцать лет не знал, ты существовал где-то на другой параллели и не появлялся. А теперь мы пересекаемся чаще, чем я и Линали. Перестаю что-то понимать в этой жизни.

- Значит, кому-то это нужно, - говорит Тики. Он небрежно бросает Чистую Силу в снег, достаёт пачку из кармана белоснежной рубашки. Вытаскивает сигарету. Напускает на себя вид ленивый и крайне независимый, встаёт.

- Граф снова зовёт меня, - прикрыв глаза, словно прислушиваясь к чему-то, замечает Тики, - Какая незадача. Вечно он нам мешает, да?

- Вот гад, - подхватывает Лави. Хочет говорить весело, получается ошеломлённо. – Я ничего не слышу.

- А этот зов только для избранных, - он видел подобное выражение лица у Тики всего пару раз. Такое хитрое, даже хитрющее, лукавое, и не понять, скрывается за этим плутовская насмешка или звериный оскал. – Пока-пока, мальчик.

Лави. Оставшись один, он потерянно смотрит на подсвеченный зелёными тенями снег. На ноги встать получается лишь с третьей попытки. Касается дрожащими кончиками пальцев светлого осколка, недоверчиво сжимает в ладони. Подхватывает сжавшийся до размеров безобидной игрушки молот.

Ждёт немного: может, это какая-то глупая игра? Чувствуя, что его начинает трясти. Бред это всё, конечно. В смысле, то, что он здесь нёс последние десять минут. Жить хотелось по-страшному, даже жажда отступила. Или нахлынула с новой силой, только уже не вода нужна была. И, в общем-то, Лави всерьёз опасался, что до рассвета не дотянет. Уже ощущал, как сердце тиски сжимают.

И всё же... жив.

Подавил настойчивое желание опуститься обратно, в снег. Ему просто необходима чашка горячего чая. И спать.

С днём рожденья меня, что ли.

_______

"Кошки-мышки", 784

"Кошки-мышки", 784

**

Она редко чувствует подобный охотничий азарт. Когда крадёшься в тени – тихо-тихо, - не потому, что это в твоей природе, не потому, что иначе не умеешь, и лапу ставишь всегда верно: чтобы ни единого скрипа, ни единого отзвука, а по необходимости. Ведь дело имеешь не с человеком, который и запаха валерианового корня в двух шагах от себя иной раз не подметит, а с чем-то другим, особенным.

Оборачивается, а ведь она следовала за ним совершенно бесшумно. Ищет взглядом. Недолго – четверть минуты. Недостаёт опыта. Когда подрастёт, серьёзным противником станет. Только, конечно, ему не суждено подрасти. Не после встречи с ней.

Пригибается ближе к земле. Выжидает.

Впрочем, хватит ждать. Мальчик отбился от своего мышиного…

Люлюбелл не знает, как обозначить ту группу, в которую сбиваются мыши. Она привыкла давить их, ни о чём не спрашивая. Поэтому обзывает по привычке: "мышиный прайд".

Когда она вырастает перед ним туманной тенью, этот человек вовсе не удивляется. На лице Люлюбелл нет ни намёка на досаду, но в глубине своей кошачьей души, на которой грузом лежат кредиты в девять жизней, она чувствует смутное недовольство.

Его зовут "Лави". Люлюбелл помнит. Почему она помнит, словно это – не вредоносная мышь-паразит, досаждающая Господину, а соседский котёнок?

- Привет, - он вскидывает руку, будто действительно хочет поздороваться. Но Люлюбелл зорко следит за ним своими внимательными глазами. Она знает о свойствах Молота. А Лави тоже её рассматривает. Отмечает чудесные волосы, длинные ноги и чётко очерченные губы, - Не очень-то хочется тебя бить, - качает головой, явно расстроившись, - Опять Юу станет доказывать, что я только с девчонками и могу сладить, - фыркает, приглаживает растрёпанные рыжие пряди. И вдруг становится другим. Становится серьёзным. Он говорит:

- Уйди с дороги.

Похоже, куда-то торопится.

Люлюбелл склоняет голову на бок. Её глаза светятся в полумраке чуть приглушённым изумрудным светом. Она привычным жестом подхватывает кнут – ощущая ладонью знакомую ребристую рукоятку. Делает пробное движение, чтобы разбить иллюзию мирно свернувшейся на бедре плетёной бечевки. Земля впереди встаёт на дыбы, как норовистая лошадь, а Люлюбелл чувствует прикосновение к плечу – не то, что настойчивое. Скорее, имеющее целью лишь заставить обернуться.

- Господин очень ждёт тебя, - говорит Тики, не глядя на неё. Он смотрит вперёд. Люлюбелл пожимает плечами, но внутренне отмахивается. Не от желания Графа, конечно же. Но ей никогда не была понятна тяга к столь эпатажным появлениям, а вот Тики Микку нравится подобное. Появляться на сцене сотканной из тьмы и света тенью. Не обращайте на него внимания. Он только осматривается. Актёры, не отвлекайтесь.

- Как же он? – задумчиво спрашивает Люлюбелл. Обращается не к Тики. И она так хочет к Господину, очень-очень хочет, но на кого же она оставит гадкую рыжую мышь? Разве может Люлюбелл подарить ей этот угол? Нет-нет, исключено. Все мыши обязательно должны быть наказаны. Неужели она вернётся к Графу без добычи? Что она будет складировать на его постель, как всякая гордая собой кошка-охотница, если у неё в наличии не окажется пойманного и свежезадушенного вредителя?

Делает стремительный прыжок назад, не отвлекаясь от дилеммы – Молот вспахивает всю аллею, вгрызается в землю. На мгновение оглушает гулом.

Лави быстро осматривается по сторонам, готовый сорваться с места и бить в цель. Хмурится, не понимая, в чём дело. Тики выходит из стены ближайшего дома, отряхивая и без того идеальные брюки. Поправляет рукава. Люлюбелл появляется рядом, вынырнув из тени:

- Что ты собираешься делать?

И Тики, улыбаясь каким-то своим мыслям, отвечает – так, чтобы Лави его непременно услышал. Собственно, именно для Лави он и говорит:

- В вашей игре роли прописаны наперёд, и – незадача, - их количество тоже. Видимо, займу освободившееся вакантное место.

Люлюбелл озадаченно уточняет:

- Хочешь побыть котом для этого мышонка?

Тики хмыкает, будто она сказала что-то смешное, но вполне миролюбиво соглашается:

- Да.

Лави. Он наблюдает, как девушка исчезает за углом. Провожает взглядом прелестную точёную фигурку. Красивая, блин. Даже и спорить бесполезно. В их семейке вообще с этим проблем нет, только здоровяк, которого завалил Юу, как-то выбивается из общего ряда. Лави смотрит с раздражением. Смотрит с обещанием. Перехватывает рукоять Молота. Поправляет:

- Кошкой. Ты будешь кошкой.

И добавляет – за несколько секунд до того, как вбить в землю огненную печать:

- Кис-кис, Ной.

Ему до безумия хочется стереть эту чёртову усмешку. Как они болтали - непринуждённо и свободно, словно его вовсе нет рядом, словно он - некая незначительная деталь, от которой легко отмахнуться. Обрати уже своё драгоценное внимание, ублюдок. Ведь сдохнешь, так и не узнав, с какой стороны удар пришёлся. Обрати. Внимание.

На меня.

**

- Приветствую, Господин.

- Ах, милая киса! Здрасьте-здрасьте. Хм-м, нечасто ты балуешь старика своими визитами. Что-то произошло? Тебя кто-то обидел? Не стесняйся, дорогая!

- ...Но я пришла на Ваш зов. Вы не звали меня?

- Правда!? Какая странность... А, впрочем, присаживайся. Не иначе, это чудесное провидение! Ведь я действительно как раз обдумывал одно ма-аленькое заданьице для тебя. Ты же не против?

- ...Нет, Господин.

- Очаровательно!